Позволю себе остановиться несколько подробнее на промысле морских котиков. Прогрессирующее уменьшение табунов вызывает истощение и исчезновение лежбищ. Лежбища тают и гибнут одно за другим; привалы зверя становятся совершенно ничтожными. И если 20-25 лет тому назад количество зверя у Командорских островов определялось в 1¼ миллиона голов, то теперь, по произведенному мною подсчету, численность взрослых котиков не превышает 9 тысяч. Неудивительно поэтому, что и добыча с 55 тысяч шкур упала до 3 тысяч.

Проводя зимние месяцы в открытом море близ берегов Японии, котики с наступлением весны начинают перебираться на север, к Командорским лежбищам. Первыми в начале мая появляются на островах старые самцы, секачи. Выбрав себе на берегу удобные места, они поджидают маток. Истощение табунов особенно резко сказалось именно на секачах; еще 15 лет назад их количество исчислялось в 5-6 тысяч, а в минувшее лето я нашёл на обоих островах всего только 64 секача. Первые матки появляются около 1 июня; секачи немедленно захватывают их в свои гаремы, нередко устраивая между собою серьёзные драки. Через день-два после выхода на берег матки рождают по одному так называемому чёрному котику. Новорожденные отличаются полной беспомощностью, не умеют ещё плавать и сидят на берегу, питаясь исключительно молоком матери; характерно, что ни одна матка никогда не станет кормить чужого детёныша. Появляется строгая зависимость существования чёрных котиков от матери: если по какой-либо причине погибает мать, её детёныш неминуемо должен умереть от голода.

Вместе с матками начинают появляться у островов и молодые самцы, холостяки, будущие самцы-производители. Число их теперь совершенно ничтожно; они уже давно не образуют самостоятельных холостяковых лежбищ, да и на смешанных лежбищах их немного. Пользуясь немногочисленностью секачей, наиболее крупные холостяки стараются подобраться поближе к гаремным маткам и вовлечь их в измену супружескому долгу.

Истощение котиковых стад повело к уменьшению числа холостяков, то есть промысловых молодых самцов. Почти полное отсутствие наличных холостяков побудило Департамент Земледелия трижды предоставить разрешение на убой маток, чтобы тем дать возможность увеличиться запасам холостяков. К сожалению, совершенно отменить убой холостяков, ввиду необходимости продовольствия жителей котиковым мясом (1), было невозможно. И вот, после отгонов маток я мог наблюдать на лежбищах громадную смертность чёрных котиков. Вместо тех 2-4-6%, какая имела место в нормальных условиях на лежбищах, где не производился промысел, - смертность новорожденных местами достигала 30% наличного количества детёнышей после массового убоя маток. Если на большинстве лежбищ число трупов чёрных котиков исчислялось всего 18-26, то на Урилльем через 18 дней после убоя 1017 маток (2) я нашёл уже 358, а ещё через три недели - количество трупов вместе с прежними превышало 700. Нечто подобное отмечено и для Западного лежбища: через 9 дней после отгона 63 маток можно было наблюдать вместо 18 уже 52 трупика. Как видно, вместо пользы эта мера посодействовала дальнейшему истощению лежбищ. Станем надеяться, что в будущем убой маток более производиться не будет и тем исключится один из факторов, вызывающих падение промысла...

(1) Алеуты не любят есть маток: от них, по выражению одного медновца, "молоком воняет".

(2) Указанное число маток добыто двумя отгонами - 22 июля (390 шт.) и 1 августа (627 шт.). Первый подсчёт трупов производился 10, второй - 31 августа.

На острове Беринга убойная площадка в Северном селении лежит близ берега в непосредственном соседстве с лежбищами, — на Медном же приходится иногда гнать котиков для убоя через весь остров, минуя высокие крутые горы, отделяющие селение Глинку от лежбищ. Перевалы достигают высоты 780 и даже 1190 футов (от Палаты и Запалаты; в настоящее время ими более не пользуются) над уровнем моря; чтобы освободить человека от тяжелого труда переносить через горы шкуры на себе, пришлось этот труд переложить на самих котиков. Неудивительно, если многие животные не переносят тягости пути и умирают в дороге от истощения. Путь отгона через горы усыян разлагающимися трупами; никто их не убирает; заражая воздух невыносимым зловонием, трупы лежат иногда даже в ручейках, из которых порою алеуты пьют воду. Истощение лежбищ привело к тому, что малые отгоны на Медном, каковых в настоящее время большинство, избиваются прямо на берегу, и шкуры переносятся в селение (Глинку или Корабельное) самими жителями.

Отгоны берут на "малой воде", при "большой лайде", когда отлив достигает наибольшей силы. Пользуясь предрассветной темнотой, отгонщики быстро оцепляют лежбище, отрезая животных от воды. Испуганные котики жмутся в кучу; их разбивают на партии, освобождают непромысловых животных (секачей, черных котиков и др.), а затем гонят к убойному месту, где и избивают ударами дрыгалок по носу. Содранные шкуры тщательно солят и в таком виде пересылают в Лондон, где они подвергаются окончательной выделке и окраске.

Прилагаемая таблица добычи котиков на Командорских островах наглядно показывает быстрое падение промысла. В настоящее время можно считать твердо установленным, что основной причиной падения промысла у нас и в Америке является японская морская охота, происходящая не только в ранние весенние месяцы вдоль берегов Японии и Америки, но даже и летом в водах, омывающих наши и американские (Прибыловы) острова. Главным объектом морского промысла служат матки. Это-то и обусловливает столь губительное действие морского боя: мало того, что погибают уже оплодотворенные самки, — их детеныши, остающиеся на берегу, умирают от голода.

Вместе с тем, значительная часть — около четверти — убитых в воде животных тонет раньше, чем их успевают подобрать. Поэтому вред, приносимый морской охотой, исчисляется не только количеством добытых животных, но также бесполезно утонувшими, не говоря уже о гибнущей от голода молоди.

Морской промысел вдоль берегов Америки возник в конце 60-х годов, но сильного развития достиг только в 80-х и 90-х годах прошлого столетия. Результатом Англо-Американского договора о временном запрете промысла в восточной части Берингова моря явилось то обстоятельство, что все хищники устремились с 1892 года в азиатские воды и принялись хозяйничать вокруг Командорских островов. Для защиты своих стад Россия вступает в договор с Англией и Соединёнными Штатами (1893 и 94 гг.) об установлении 30-мильной запретной для морских ловцов зоны. В это время ещё только начинает возникать японский морской промысел.

Соглашение с Японией заключено в своё время не было, и японский промысел, поощряемый правительственными субсидиями, стал быстро развиваться. Уменьшение добычи шхун привело к тому, что в настоящее время снаряжать ловецкие суда с белым экипажем становится убыточным. Соединённые Штаты ещё в 1897 году воспретили своим подданным морскую охоту на котиков; канадское хищничество сократилось до того, что в минувшее лето вдоль американских берегов работало всего 5 ловецких судов. Все же остальные шхуны и в американских, и в азиатских водах принадлежат исключительно японцам.

Из таблицы ясно видно, как быстро вырос японский промысел и как быстро он начинает падать (средняя добыча на шхуну за последнее пятилетие — 345 шкур, за предшествовавшее — 492). Несомненно, что морской лов, разбив береговые лежбища, тем самым погубил и себя. Пройдёт ещё несколько лет — и морской промысел должен зачахнуть сам собою. Беда только в том, что для берегового лова это может оказаться слишком поздно.

Пользуясь отсутствием какого бы то ни было договора, охраняющего наших котиков, пользуясь решениями Парижского Трибунала и Гаагской Конференции о 3-мильной территориальной зоне, японские ловцы совершенно свободно хозяйничают вокруг наших островов.

Не довольствуясь этим, многие из них вторгаются в пределы территориальной зоны, даже высаживаются на берег, нападая на лежбища котиков, избивая морских бобров, а при случае — охотясь даже на песцов и северных оленей в южной части острова Беринга. Привезённые мною материалы свидетельствуют, что летнее селение Глинка было дважды ограблено хищниками.

Хозяйничанию хищников прекрасно способствует полное отсутствие морской охраны островов. В самом деле, нельзя же называть охраной мимолётное, на несколько часов, посещение островов военными судами; важно также отметить, что хищники уходят от островов не позже первых чисел сентября, так что заходы судов в более поздние месяцы в смысле охраны бесполезны.

В пояснение таблицы укажу, что обильные посещения Медного в минувшее лето вызваны необходимостью высадить и снять меня с острова; на Шипка же острова посетил генерал-губернатор Унтербергер в своём объезде Камчатской области. Сюда следует ещё добавить рейс Аргуни, описавшей в середине апреля восьмёрку вокруг островов, но не подходившей к берегам.

Но что потребность в охране является неотложной, об этом красноречиво говорит деятельность береговой алеутской стражи с одной стороны, и зарегистрированные мною случаи нападения хищников на самые лежбища.

В минувшее лето было 5 нападений на лежбища, причём Нерпичий Камень — последний остаток некогда богатых Корабельновских лежбищ котиков — уничтожен совершенно. Не осталось даже трупов чёрных котиков, животных непромысловых. Сильно пострадали от нападений лежбища Водопад и Урилье. Не преувеличивая, можно сказать, что Медный осаждён хищническими шхунами; с берега их можно было наблюдать до 15.

Не ограничиваясь ночными нападениями на лежбища, хищники часто приближаются и днём, но стража их быстро открывает и огнём 3-линейных винтовок отражает от берега. При этих перестрелках со стороны хищников иногда бывает значительная потеря в людях; порой удаётся захватить шлюпки и арестовать людей. Все попавшие в руки стражи арестованные хищники или их трупы после перестрелок неизменно оказывались японскими.

Подводя итоги сказанному, можно прийти к неутешительным выводам. Население островов вымирает, его экономическое благосостояние расшатано. Бобровый промысел в упадке, котиковый - на краю гибели. Здесь было бы, быть может, неуместным подробно распространяться на эту тему, ограничусь поэтому только указанием, что для поднятия промысла необходимы крайне энергичные и быстрые меры.

Неотложно необходимо: